В эту септу никто не входил уже больше 8 лет.
Она спала, занесенная тяжелым снегом, как меховой мантией. Почти позабыв следы человека…. потеряв в ощущениях, как пахнет человеческое тепло и человеческое присутствие.
И лишь на верхушках вековых деревьев, вцепившихся в камни стен и проломивших ветвями изнутри черную от времени крышу септы — лениво стелились по ветру изорванные белые флаги. Ничейной земли.
Никто не читал здесь молитв и не вел богослужения. Но Белая септа считалась священной с глубокой древности.
За время всех войн — эта земля оставалась пустым, не тронутым куском на 10 миль вокруг. Здесь проводились все переговоры во время войн. Только здесь все стороны могли быть уверены в абсолютной безопасности своих послов и переговорщиков.
Не потому, что так велели древние обычаи, а по одной простой, но слишком веской причине — человек убивший или нанесший увечья на этой земле, животному ли, человеку или растению — становился проклятым на всю свою жизнь и на 7 поколений вперед. И проклятие обрушивалось незыблемо и безжалостно, до конца взымая свою плату.
Те, кто не поверил — проверили это когда-то на себе. Оставив для остальных — множество жутких и диковатых историй об особенностях этого места,
Ярсон держался в седле, как отлитый из металла.
То, что на его груди открылась рана, и повязки под доспехами промокли от крови — видела здесь только я.
Стянув с волос шапочку, отороченную чернобуркой, я улыбаясь, как приз — передала ее Ярсону. И он, мельком поцеловав мех, заложил ее за пазуху.
Со стороны все выглядело, как флирт жениха и невесты, неудержимый даже здесь. На самом же деле — я знала, что мех, приложенный к его повязкам, не даст крови протечь и закапать на снег, хотя бы на время. А через свою вещь у его тела — мне легче было вживлять в его поле заклинания, запирающие кровотечение.
Накинув меховый капюшон плаща, я спрятала уши от мороза, и под его пологом — и свои глаза, слишком тревожные для той, на чьей стороне абсолютная мощь…..
Абсолютная сила и мощь — именно так надлежало выглядеть всем людям в свите князя Мироша. Во всяком случае перед людьми из Соляных земель, развязавшими сейчас эту войну.
12 нас, 12 их…. лицом к лицу, на огромном заснеженном пространстве у Белой септы. Открытом, как распахнутая в крике ладонь….
Рикаст — младший брат князя Мироша, и его люди — с белесыми лицами и красноватыми глазами альбиносов, они походили на призраков. Было что-то странно пугающее в их тихой невозмутимости. Даже их лошади, покрытые меховыми попонами, двигались чуть замедленно…. как за стеклом полусна.
Князь Мирош и его люди — мы походили здесь на солнечные гремучие камни. Рикаст — на лунные валуны, оборачивающиеся кошмарами, как только ночное светило входит в свои права.
Я чувствовала нашу уязвимость. Не смогла бы объяснить это словами, не могла понять причину…. просто чувствовала это всей кожей….
Прошло почти 3 недели с тех пор, как меня привезли в эти земли.
Когда назначили переговоры в Белой септе, ночью князь Мирош пришел в покои Ярсона. Я уже засыпала, у постели Ярсона оставалась только Желанна.
Они обнялись без слов, как после кораблекрушения…. Как родители, чуть было не потерявшие любимого ребенка….прошедшие в этом по самому краю. Но по его движениям, по линии плеч — я чувствовала, что он сейчас здесь не только, как отец. Соляные земли, угрожающие всему, что нам дорого, — теперь крепко держали его за горло, заставляя в первую очередь оставаться правителем своих земель.
Мирош с горечью прислонил к себе голову Желанны, глядя на изорванное ранами тело сына.
— Он должен быть готов выехать со мной, милая…. У нас есть 10 дней чтоб поднять его на ноги, не больше. Он нужен мне в Белой септе.
На переговорах. Как флаг, как символ, что князь Северных земель незыблем — для этого ему нужны были все его силы, и все его сыновья в седле. Даже тот, который сейчас — почти вне тела, без сознания. Особенно он. Мы все понимали это.
Князь Мирош…Мне хотелось бы слышать в его голосе — силу всех мечей, что пойдут за ним. Так он и звучал обычно. Но сейчас — на самом дне его голоса, и все равно слишком явственно, и оглушительно для меня — шелестело отчаянье.
— Это может убить его. — голос Желанны звучал спокойно, — она понимала что не всемогуща, и взвешивала скорость своих умений. — Магия выдернет его в Явь, и удержит. Но нужно время, чтобы его земное тело сросталось…. Иначе, когда действие заговоров закончится, он переломится, и больше мы его уже не вернем.
Моя постель находилась недалеко от них — в нише, увешенной поверх шкур, кольчугами и арбалетами Ярсона. С тех пор, как меня разместили в покоях Ярсона, я узнала о нем так много нового — большинство предметов из обстановки здесь были с ним очень давно, многие с самого детства. И информация легко считывалась с них живым потоком.
Я закрыла глаза и с головой накрылась покрывалом из белоснежных шкур лави.
Мех пах ванилью, едва ощутимо и очень нежно. Это хорошо расслабляло тело, но в мыслях моих — бесновались тайфуны тревоги и дурных предчувствий.
Сейчас мне больше всего хотелось перестать чувствовать скрытое, что читалось за внешним…. Разучиться тому, на что меня натаскивали так долго. Перестать считывать истинные эмоции за тем, что внешне готов был проявить князь Мирош, лев Северных земель. И верить в то, что все обязательно будет хорошо.
— Я смогу поднять его. Но дальше, в Белой септе, я должна быть рядом, чтобы удерживать его в этом состоянии. — слыша Желанну, я понимала, сколько людей придется подключить к ее сыну, чтобы он поднялся. Селин была лишь первой, и я понимала, что Желанна без тени сомнения положит бесчисленное количество «таких Селин» на алтарь жизни своего сына.
В этом мы были с ней похожи — я знала, что сделала бы то же самое. Хотя, может быть, и не так хладнокровно.
— Тебя убьют, как только люди Рикаста почуют тебя. — Мирош устало опустился в громоздкое кресло, возле камина, и вытянул ноги к огню. Ночевать сегодня он решил здесь, в покоях сына. — И ты знаешь что будет дальше. Они не отпустят никого в живых, нам не остановить бойню, даже там, в Белой септе.
— Мне понадобится 10 человек, чтобы я смогла поднять его на ноги. 10 сильных молодых мужчин, не старше 25. Рожденных весной, так же как и Ярсон….. — она перечисляла все это, как ингредиенты для сырного супа — Возможно, большинство из них, после того как я закончу, останется в живых. Я постараюсь просто взять у них время, за которое восстанавливался бы Ярсон. Время, которого у нас сейчас для него нет….
Помолчав, она продолжала…
— Их энергию это качнет тоже, и на пол года от них останется только одна оболочка, у них не будет сил ни на что, кроме как выжить….. Но, мой князь…. даже если выжму их всех до дна…. если я возьму для него ВСЮ их энергию, и она подойдет его телу….. чтобы держать Ярсона на ногах — нужен кто-то, связанный с ним единой кровью. Кто-то, кто сможет быть физически рядом с ним. Кто-то, кто знает, как это делать.
— Мне очень жаль, милая…. Рикаст не остановится, а если ты попадешь к нему — все будет бессмысленно. Все, что началось еще со времен Тайлера…. Твое присутствие там — слишком дикий риск….
Я откинула с себя меховое покрывало, под которым совсем согрелась, и почти заснула, пока слушала их разговор. Сон стряхнулся с меня мгновенно, как волна.
— Я поеду с вами, чтобы держать его. — Они смотрели на меня снизу вверх, и в отблесках огня от камина я видела, как они взвешивают такой вариант. Прицеливаясь мной, как стрелой в заветную мишень, — хватит ли у меня силы и умений?…. Я знала, что еще не раз пожалею об этом, но меня уже несло. — Я смогу, Желанна, ты знаешь, что я это умею…
Мы не были связаны с ним единой кровью. Но печатями обручения — да. И я знала, что смогу держать Ярсона своей энергией столько, сколько понадобится для переговоров.
Юлия Бойко
